Продолжение:
Утром, головная боль и мысли о тебе, раздавили меня окончательно.
Я заболел! Я не хотел жить! Если не рядом с тобой – то какой смысл!
И вновь Рем спас меня. Он позвонил и сияя как Руна (звезда), с наивной детской улыбкой на лице, сказал: «Алан, мама приглашает нас на ужин в субботу. Ты приедешь? Я собираюсь представить родителям Лизу. Правда, она чудесная?»
«Да», - ответил я совершенно искренне.
«Ты просто не представляешь, как я люблю её!»
«Представляю», - произнес я (и эти искрящиеся счастьем глаза, и эта растерянная улыбка, поразили меня в самое сердце.)
Мог ли я сердиться на него?
Нет!
Мог ли я ненавидеть его?
Нет!
Мог ли я любить тебя?
Да!
И я, рыдая от жалости к самому себе, стал собираться в Шевроль, дабы предстать перед семьей, в субботу вечером.
Ты даже представить себе не можешь, чего мне стоило сидеть за столом и улыбаться. Шутить, смеяться и балагурить, рассуждая о каких-то пустяках. Когда мое сердце стенало от отчаянья и нестерпимой боли. Я глядел на вас и все больше убеждался, что тебе никогда не быть моей.
А вы ласкались друг к другу, целовались украдкой, держались за руки, шептались о чем-то, тихонько смеялись. Я видел все это, видел ваши счастливые глаза, ваши улыбки, объятья и бесконечно спрашивал себя:
«Сможешь ли ты, разбить всю эту идиллию, одним махом?
Возможно, и смогу!
Сможешь ли ты, построить свое счастье на пепелище?
Да-аа!
Будет ли эта девочка, любить тебя так же, как его?
Вряд ли. Нет. Нет. Не-ееет!!!
Тогда зачем? Какой смысл, обрекать её на страдания?
Но почему я должен страдать?
Я так её люблю!
Разлюби!
Забудь!
Вырви себе сердце и… - умри!
Не хочешь?
Тогда, смирись!
Люби её – ведь это так сладко!
Терпи – ведь это так больно!»
Уже осознав разумом, что ты не моя, я старался смирять свое сердце. Это было невыносимо больно, и труднее чем я думал.
Я встречал твоих родителей в космопорту (пока вы кувыркались в постели). Я улыбался, развлекая их беседой, шутками и осмотром достопримечательностей. А сам, бесился от ревности к собственному брату, и сгорал от любви к их дочери.
Появиться на вашей свадьбе было выше моих сил, поэтому я ограничился лишь поздравлением.
Потом, я научился быть тебе другом, всё так же любя тебя. И для Рема я постарался стать другом. Не смотри на меня так, это не хвастовство и не цинизм. До той поры, я был старшим братом, что всегда стремиться главенствовать и подчинять. Мы с Ремом, никогда не были по настоящему дружны. И вот, наступило это время. Ты сблизила нас крепче, чем кровные узы.
А когда родился Давид, я был так счастлив, что и не выразить словами. Словно два Солнца Зару взошли над горизонтом. И не важно, что ты была не моей женщиной, и это был не мой ребенок. Ты же знаешь, я любил Даньку, как родного сына.
Но произошла эта трагедия, и оба моих солнца закатились. Одно из них – исчезло. Другое - почернело, точно Сингра. Я был в отчаянье. Что я мог сделать? Чем помочь?
Рем отправился в экспедицию, на поиски сына. Ты осталась одна. У меня появилась возможность чаще быть рядом с тобой, видеть тебя, слышать твой голос. Но я был тебе не нужен. Мог ли я заменить тебе Давида? Конечно же, нет!
- Но все же, - произнесла Лиза, - благодаря тебе появился шанс отыскать моего мальчика. Я никогда этого не забуду, Алан.
Настроение Лизы менялось стремительнее, чем день и ночь на Галео. То она гневалась на Алана, то выражала ему свою сердечную благодарность.
- Шанс? – Алан горько усмехнулся, бросив на девушку тоскливый взгляд, - да нет никакого шанса, пойми ты! Нет!
- Что ты говоришь? – не поварила своим ушам Лиза.
- А то, что даже если Давид жив…
- Он жив, я знаю! – воскликнула в отчаянье Лиза.
- Все это, всего лишь гипотеза. Её не возможно принять или опровергнуть, поскольку нет никакой возможности проверить. Даже если каким-то чудом все подтвердиться… Даже если Давид жив… Вернуть его будет не возможно.
- Но почему?
- Лиза, открой глаза! Прошло 5-ть лет! Я хочу верить, что Данька жив, но это уже не твой сын. Подумай здраво, ему около 7-ми, у него другая жизнь, другие родители, другая семья. Совсем как Лея, - задумчиво произнес Алан, - какое странное совпадение?! Ты не находишь? Ты отказалась от девочки, и она уже не твоя дочь. Так же и Давид – он принадлежит другому миру…
- Замолчи! - вскрикнула Лиза, вскакивая с кресла. Она отошла и нервно заходила по комнате. Алан, глядя на неё, лишь усмехнулся, и в этот момент, ему было совсем её не жаль.
- Какой же ты все-таки… злой и мстительный, Алан, - повернувшись к нему, произнесла девушка.
- Браво! – воскликнул молодой человек, - наконец-то, ты попала в точку в своем определении. Но любовь моя, - он поднялся с дивана, подошел к Лизе совсем близко, и обняв её за талию, прошептал, в самое ухо, чуть ли не касаясь его губами, - кто еще скажет тебе правду, если ни я – твой друг!
- Отстань! - девушка вырвалась из его объятий, и с не скрываемой злостью произнесла, - Ты пьян, и мне надоело слушать твои бредни.
Алан только пожал плечами, и отойдя к окну, стал наблюдать оттуда за Лизой. Она ходила по комнате, и всё твердила, точно безумная:
- Нет-нет, Рем обязательно вернет его! Я уверена, ему это удастся!
- Удастся ли ему самому вернуться? Вот это вопрос! - заметил Алан.
- О чем это ты? Как это…?!
- А так!
Алан прибывал в странно-возбужденном состоянии, было ли это вызвано действием алкоголя или на то была другая причина. Он то смеялся, впадая в жестокий цинизм, то его глаза наполнялись неподдельной болью и тогда, он говорил тяжело, делая долгие паузы между словами. То вдруг впадал в ярость, и его глаза начинали метать молнии, а голос срывался на хрип. То, он так же внезапно успокаивался и впадал в печальную меланхолию.
- Нет гарантии, что Рем доберется до места. Нет гарантии, что он благополучно приземлится. Нет гарантии, что он останется жив, будучи там. Сама понимаешь: болезни, эпидемии, злобные аборигены, инквизиция, в конце концов – пошутил Алан достаточно жестоко. Да он и сам это понимал, потому, как его лицо исказила кривая болезненная усмешка, - найти Давида практически невозможно. Но даже если это ему удастся, нет гарантии, что он сможет вернуться домой, как бы то ни было, один или вместе с сыном. И что же остается? Надежда!? Но и для нее, у нас слишком мало оснований.
- Так ты все знал? – произнесла Лиза, обернувшись к молодому человеку, - Ты, отправил моего мужа на верную смерть. Ты, уговорил, убедил его, что это прекрасная возможность. Последний шанс, отыскать нашего сына, а в действительности…! Убийца! – завопила она и бросилась на Алана.
Она хотела ударить его, но он вовремя успел схватить её руки.
- Ты, мерзавец! Ничтожество! – кричала Лиза, и в беспомощной злобе билась в его руках, - теперь-то я понимаю, зачем ты это сделал. Хотел убрать Рема с дороги, а затем добраться до меня?! Начал рассказывать, как ты меня любишь! Как страдаешь! А на самом деле, просто хочешь переспать со мной! Что не так? – спросила девушка, сверля Алана взглядом.
Молодой человек отвел глаза, и уже было, хотел отпустить её. Как вдруг, Лизе самостоятельно удалось высвободить одну руку, и она ударила его по лицу, да так сильно, что разбила губу. Алан вздрогнул, отвернулся, разжал тиски рук, выпустив девушку, которая с пущей силой накинулась на него. (Она била его в грудь своими маленькими кулачками, а он стоял неподвижно, безвольно опустив руки, и позволял ей это делать.)
- Ну что ты молчишь? Отвечай?
- Возможно и так,- медленно произнес Алан, не глядя на Лизу, - я желал тебя, это правда. В какой-то момент, я мог ненавидеть Рема, за то, что ты принадлежишь ему. Но я не убийца! – покачал он головой, и прошел мимо девушки к дивану, облизывая разбитую губу.
- Ты, все знал! – бросила она ему в спину.
- Равно как и Рем, - отозвался Алан, - он мог отказаться. Он мог сказать, что все это полнейшая чушь, и нет никаких шансов! Он знал все! Все объективные и субъективные стороны дела. А в последние дни, даже я, стал его отговаривать. Но он, уже все для себя решил. И ни что не могло его остановить: ни ты, ни я, ни страх погибнуть в чужом, неведомом мире.
- Но почему?
- Почему? – переспросил Алан, взглянув на Лизу, и тут же, его взгляд рассеянно скользнул в сторону.
Он сидел на диване, уставившись прямо перед собой, и его лицо уже не выражало никаких эмоций. Лишь время от времени, он задумчиво облизывал кровоточащую губу или щурил глаза, точно от яркого света.
- Почему? – повторил Алан снова, - да потому что, он устал от безысходности. Знаешь, что он мне сказал перед отправкой? «Хуже чем сейчас, разве может быть? Даже смерть лучше, чем такая жизнь!»
- Лжешь! – в бешенстве вскрикнула Лиза, - он не мог так сказать!
- Ты и впрямь плохо его знаешь, - отозвался Алан, - или себя! Кричишь: «Убийца!» А сама-то ты кто? Ты, именно ты, убивала его эти шесть лет!
- Не правда!
- Ты и не замечаешь, что сеешь вокруг себя лишь боль и разрушение. Рем уехал в Дейтон, только что бы ни видеть твою отчаянную тоску по малышу. Думаешь, он не страдал? Но ты довела свое горе до апогея. Заслонилась им, как щитом от внешнего мира, и ничего не хотела, ни видеть, ни знать. Ни чужую боль, ни воззвания к тому, что время лечит. Что пара уже смириться и начать жить, а не хоронить себя заживо.
- Значит, он просто сбежал, - резюмировала Лиза слова Алана, - Да он такой же трус, как и ты! Сначала сбежал в Дейтон, а теперь в это чертово средневековье!
- Дейтон, был для него спасением. Работа, клиника, заставляли его отвлекаться от горестных размышлений о тебе и сыне. Я имел возможность видеться с ним в Дейтоне практически ежедневно. Я видел, как он меняется. Работа была для него всем - и жизнью, и любовью. Он отдавался ей целиком, и на мой взгляд, был счастлив. Но стоило ему на пару дней съездить в Шевроль, повидаться с тобой… Когда он возвращался, это был уже другой человек. Боль и отчаянье – вот что я видел в его глазах. Он замыкался в себе, и недели уходили на то, что бы вывести его из этого жуткого состояния.
А когда он узнал, что ты избавилась от девочки, он впал в такое уныние, что я боялся, как бы он на себя руки не наложил. Он хотел разводиться с тобой. А я дурак, начал отговаривать его. Надеялся, что все еще можно исправить, начать с начала.
Но нет! Ты не хотела сначала! Ты хотела вернуть былое, и сейчас на это надеешься! Ты сама не живешь и не даешь это делать другим!
Когда можно было начать жизнь с начала, завести ребенка и успокоиться. Я не говорю – забыть! Я говорю – успокоиться! Смириться! Ты этого не захотела и продолжала терзать Рема. А потом, жаловалась мне, что он от тебя уже ничего не хочет. Господи, да что он может еще хотеть?! Если, вместо того чтобы оставить его для жизни, ты отправила его на смерть. И сделала это так легко, без горьких терзаний!
- Но я ведь ничего не знала! – воскликнула Лиза.
- Между живым мужем и погибшим сыном, ты выбрала второго, - точно не
слыша её восклицаний, продолжал Алан со всей жестокостью, - а теперь обвиняешь меня!?
- Но ведь это ты предложил! Ты все устроил! Нашел этого безумного
профессора!? Если ты не веришь, что мой сын жив… Тогда зачем? Зачем, все это?
- Я не сказал, что не верю. Я не знаю! Шансов очень мало, очень!
Но единственное, что я понял, это то, что так дальше нельзя. Нужно было что-то менять. Рем стал похож на зомби. Он ходит на работу, что-то делает. Но он этому не рад, он сам себе уже не рад.
Да и ты, посмотри на себя, во что ты превратилась! Ты уже давно мертва!
Алан замолчал, в упор уставившись на Лизу. Казалось, он смотрит прямо на неё, но на самом деле он смотрел сквозь неё. Не выдержав этого взгляда, девушка, заламывая рука и дрожа всем телом отошла к окну.
Модой человек, немного придя в себя пошевелился, и ощутив чудовищную усталость, откинулся на спинку дивана, раскинув руки. Закрыл глаза. Он почти интуитивно почувствовал, как она приблизилась к нему. Но открыл глаза, лишь, когда ощутил её поцелуи на своих губах.
- Долго думала, что бы сделать это? – холодно спросил Алан, не отвечая на её
ласки.
- Я ведь живая, Алан! Я не умерла! Ты чувствуешь?
