3.
Он сидел на диване, откинувшись назад и раскинув руки. Его широко раскрытые глаза были устремлены вверх, но вряд ли они следили за танцем лазерных лучей на потолке дискоклуба. Губы, еще хранившие тепло нежного поцелуя, разомкнулись для глубокого вздоха, который наполнил легкие божественно-сладостным ароматом. Точно он приблизился к дивному, едва распустившемуся бутону розы. Сердце в груди забилось, как глупая птаха, и взметнулась, было в высь, к перекрещивающимся на потолке лучам, но не успело улететь. Черная птица, уронила тень от крыла на его лицо, обвилась змеей вокруг шеи, впилась в губы, опустошая легкие, и казалось, вытянула вместе с воздухом – жизнь.
Он с жутким хрипом, хватал ртом воздух, как утопающий, и судорожно пытался освободиться от тисков сжимавших ему горло. Но обнаружил, всего лишь, её руку и увидел её испуганное лицо, совсем близко.
- Ты что!? – услышал он её голос, показавшийся таким громким, что взорвались ушные перепонки.
И он на мгновенье, зажмурился, сжав зубы, даже не потому, что оглох, а потому, что почувствовал, как сердце, вдруг, остановилось и умерло в груди. Но это длилось всего секунду, а потом всё как в замедленном кино. Он видел, как она обошла столик, села рядом, взяла его руку. Что-то говорила, но вместо слов, слышал лишь, гулкие удары сердца, как набат звучащие в ушах. Он медленно поднял руку, провел по глазам, точно пытался отогнать сон и бессмысленно уставился на неё. А в это время мозг, тщетно борясь с реальностью, пытался удержать в памяти мимолетный миг счастья.
- Я кажется, задремал, - с трудом шевеля губами, произнес он, наверное, так же медленно и совсем не впопад, - а ты, так неожиданно подкралась, прости.
- Ты хорошо себя чувствуешь? – скорее прочитал он по её губам, чем услышал, - на тебе лица нет, - она протянула руку и прикоснулась к его щеке.
- Ничего, нормально, - ответил он.
Взял со столика рюмку и опрокинул в себя какую-то горькую настойку.
- Поедем домой, - наконец произнес он, взглянув на неё, и по интонации, было совершенно не понятно, вопрос это, или просьба.
- Конечно, - с готовностью согласилась она, порывисто встала, наклонилась к нему, и зачем-то поцеловала, оставив на губах сладко-горький привкус яда.
Она шла впереди, и не могла видеть ту муку, что отразилась в его глазах и тронула губы. Поскольку, последним поцелуем, она убила его мечту. Точно потайная дверца, в кладовые его памяти захлопнулась, и мгновенье счастья исчезло, стерлось, оставив лишь смутное ощущение жестокого обмана.
Домой ехали в полном безмолвии. Машину вела она. Ну, во-первых, это была её машина, а во-вторых, он был не в том состоянии, что бы садиться за руль. Она ни о чем не спрашивала, сосредоточившись на дороге. Хотя, ее, безусловно, волновало его необъяснимое поведение. Наверное, она объясняла себе, его возбужденное состояние, как неминуемую расплату, за несколько бессонных ночей. Конечно, ей стала бы легче, если он сам что-нибудь объяснил. Но он молчал.
Отвернувшись, он удрученно смотрел в окно, бессмысленно следя за мельканием огоньков в ночи. Потом, перевел взгляд на собственное отражение в стекле. И вдруг интересная мысль пришла ему в голову. Он неожиданно, понял, что этот поцелуй был послан ему свыше. Как тайный знак, как знамение, как божественный свет с небес. Ведь только сейчас, он почувствовал, осознал, что любит ЕЁ! Как здорово вот так, просто любить. Отдавать себя и не ждать ничего в замен. Именно так, ОНА любит его. ЕЁ чувство к нему, заставляло его сердце рваться из груди и рассыпаться радостным смехом в небесах. Но осознание собственного, ответного чувства, вызывало на меньшее ликование его души. И он, впервые за эти полгода, ощутил себя счастливым на яву.
А ночью они гуляли вдвоем, по сумрачным аллеям, освещенным тусклым, желтоватым светом уличных фонарей. Молча шагали рядом и даже не глядели друг на друга. Но он точно знал, что ОНА здесь, совсем рядом, стоит лишь протянуть руку, что бы дотронуться до ЕЁ руки.
По правде сказать, у него ни раз возникало желание обернуться, протянуть руку, коснуться ЕЁ. Но стоило только подумать об этом, даже мимолетно, не всерьез, как сердце уже заходилось в бешеном ритме. Если бы ему предстояло, станцевать самбо, босыми ногами на раскаленных углях, он бы и то не испугался. А эта вообщем-то простая и невинная мысль, приводила его в совершенное смятение.
Что сподвигло его на решительный шаг, в этот раз, он и сам не знал, не понимал, не мог себе объяснить. Толи, невесть откуда взявшийся приступ смелости. Толи, смутное чувство беспокойства, мучившее его с того самого вечера.
Он помнил, что в движениях его не было порывистости. Он не набросился на НЕЁ, как одержимый, а сделал всё очень медленно (или ему показалось, что это произошло медленно). Сначала, но протянул руку и коснулся ЕЁ запястья. Медленно повернулся к НЕЙ лицом. ОНА была совершенно спокойна, глядела на него своими большими голубыми глазами и улыбалась. Он приблизился, обнял ЕЁ за талию. Но не успел он ощутить ЕЁ в своих объятьях. Такую родную, живую и настоящую (вернее только это и успел), как вдруг, ОНА начала бледнеть, таять как облачко, как утренняя дымка над рекой, пока совсем не исчезла.
Он проснулся в холодном поту. Вскочил как ошпаренный с кровати и бросился в ванную. Там, сидя на полу душевой кабины, он натурально рыдал, а сверху, на голову и согнутые плечи, обрушивался дождь холодной воды.
Как страшно было потерять ЕЁ в один миг, не обретя. Еще страшнее, становилось при мысли, что он ЕЁ больше никогда не увидит.
Она вошла в кухню. Он сидел на табуретке в махровом халате. Совершенно белое лицо его, было мокрым, возможно от слез, а может быть потому, что с волос капала вода. Все его тело сотрясала мелкая дрожь. Предательски дрожала рука держащая сигарету и подносившая ее к губам. Дрожали посиневшие от холода губы. Казалось, он просто замерз под холодным душем. И лишь глаза, совершенно обезумевшие от боли, от утраты любимого человека, выдавали его реальное состояние.
У него была истерика. Она поняла это сразу. Она ничего не сказала. Ничего не спросила. Подошла к нему и молча обняла. А он, как ребенок уткнулся в её плечо, так же ни проронив ни слова.
4.
- Все, с меня хватит! Я больше так не могу! Я ухожу от тебя! Слышишь? – вопила она, швыряя свои вещи в огромный клетчатый чемодан, - Ты думаешь, я железная, да? Так, вот, нет! У меня тоже есть чувства! Я видела, с тобой что-то происходит… Бог свидетель, - она выпрямилась, повернулась к нему и продолжала, глядя ему прямо в лицо, - я пыталась тебе помочь. Но ты ведь ничего не говоришь. Ты всегда отталкивал меня, и смотрел с откровенной враждебностью, я бы даже сказала с ненавистью…
Он сидел на стуле, безвольно опустив руки, и смотрел на неё во все глаза, но в них не было осознания происходящего. Выражение его лица, также не возможно было однозначно определить. В нем смешалось горестное отчаянье и в тоже время покорность судьбе.
- Возможно, ты сам этого не замечал!? – произнесла она уже мягче и посмотрела на него с жалостью.
Но ему не было дела до её жалости, потому что он сам не жалел себя. Он корил себя самой страшной карой за слабость духа и плоти. Видя в ЕЁ исчезновении наказание за своё преступление.
«Я готов понести любое наказание, какое ТЫ сочтёшь справедливым, - говорил он, мысленно, он никогда ещё не общался к НЕЙ таким образом, - Прости, прости меня! Я не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня! Я готов тысячу лет провести в чистилище, я готов пройти десять кругов Ада, но даже этого будет мало, чтобы искупить мою вину. ТЫ видишь, я молю о прощении! Я молю тебя вернуться!».
- Ну что ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь! – обратилась она к нему вновь, и всё говорило за то, что, она ни на секунду не замолкала.
Вдруг она посмотрела на него с нежностью и даже с состраданием:
- Если ты скажешь – останься! Я никуда не уйду.
По-видимому, она ждала от него ответа, и для этого даже устало опустилась на краешек дивана, рядом с раскрытым чемоданом.
«О, Господи! – воскликнул он мысленно и уронил голову на подставленные ладони рук, упиравшиеся локтями в колени, - Сделай так, что бы ОНА вернулась! Я не могу без НЕЁ! Я умру без НЕЁ! Я люблю ЕЁ!»
Она решительно вскочила с дивана и снова принялась за чемодан, сопя от возмущения.
- Не смотря ни на что, я надеялась, я была уверена, что ты меня любишь, - она повернулась к нему и сделала театрально-иронических жест руками, - Пока не поняла, - в её глазах сверкнуло презрение, - что, даже любовью, ты занимался не со мной. С кем-то!? Не знаю с кем, но не со мной. Да, ты был здесь, но только телесно. В мыслях же, ты был с другой. И этого, я тебе никогда не прощу!
Она закрыла чемодан. Остановилась в нерешительности.
- Ты не хочешь мне ничего сказать? – в этот раз она не ждала ответа, потому что сразу, без перехода, заявила, - Я заберу машину. Где ключи?
- В прихожей, на крючке. Там, где ты их всегда оставляешь, - с трудом вымолвил он онемелыми губами, изнывая от сердечной муки.
Она с удивлением глянула на него, так, точно немой вдруг заговорил, потом, опомнившись, разозлилась и бросила уходя:
- Иди ты к чёрту, Алек!
Утренние поездки в метро не доставляли ему удовольствия, но они, пожалуй, были самым меньшим, чего он заслуживал.
Он стоял у окна, прислонившись лбом к холодному стекла. Следил безразличным взглядом за мельканием станций, людей и туннелей. Он был совершенно измучен, не было сил говорить, слушать, не было сил смотреть, и временами он закрывал глаза. Не было сил даже думать.
С той последней ночи, когда ОНА исчезла, прошла, казалось, целая жизнь. Целая жизнь без НЕЁ. Целая жизнь, лишенная снов – ночью. И наполненная мучительной тоской – днем.
В необъяснимом порыве, он легко ударил сжатым кулаком в стекло. Эта, еле ползущая гусеница, именуемая электричкой, выводила его из себя. Он уже был готов завыть в голос. Но не сделал этого. Медленно разжав пальцы, он какое-то время с отчаяньем рассматривал их, пока рука сама собой не начала скользить вниз, оставляя на стекле белые полосы.
Он закрыл глаза, а когда вновь открыл их, увидел ЕЁ. Он зажмурился, заморгал, точно пытаясь стряхнуть сонную пелену. Он всё ещё думал, что это какой-то жестокий мираж. Но когда снова вгляделся, напрягая глаза, то отчетливо увидел ЕЁ.
Она никуда не исчезла, преспокойно стояла на пироне, там, по ту сторону стекла, прямо напротив него, и улыбалась ему.
Сердце гулко стукнуло в груди, он, было, рванулся на встречу к ней, и тут же больно ударился лбом о стекло. Вот и последние доказательство, реальности происходящего.
Без сомнения это была ОНА. Он узнал ЕЁ. Он заметил, как ОНА беззвучно засмеялась, при этом ЕЁ глаза вспыхнули парой звездочек. Она подняла руку и сделала неловкий жест, похожий на приветствие.
Вагон, качнувшись, остановился. Он, промедлив, не более секунды, потому что боялся потерять ЕЁ из виду, стал пробираться к выходу. Натыкался на кого-то, расталкивал, почти с бешеной стремительностью рвался вперёд, и все равно не успел. Двери, захлопнулись прямо перед его носом. А дальше, все как в страшном сне. Сердце на миг остановилось, и вновь забившись в судороге, вырвалось из горла криком отчаянья. Он, совсем обезумев, бился в стеклянные двери и кричал, не слыша своего голоса:
- Выпустите меня! Я хочу выйти! Остановитесь! Откройте двери! Откройте!
Поезд уже тронулся, и вдруг скрип тормозов длиною в тысячу лет. Когда, примерно через такой же отрезок времени, двери распахнулись, выплюнув несчастного из вагонной пасти, его воспаленный мозг уже практически утратил надежду на счастливый исход, лишь отчаянье колотилось в груди и сочилось из глаз слезами.
Она стояла на том же месте, в оцепенении. Казалось, ничего не изменилось в ЕЁ лице, только отчаянный страх в глазах, застывшие жемчужинки слез, и растерянная улыбка, дрожащая на губах.
Ещё секунда, такая же долгая как две предыдущие, и они бросились в объятия друг друга.
- Это ты? Это правда, ты?
- Да.
- Я ждала! Я знала, что ты придёшь…
Он смотрел в ЕЁ бездонные голубые глаза, он тонул в них. Он стирал пальцами слезы с ЕЁ щек и чувствовал, как у самого из глаз катятся такие же крупные.
- Ты не уйдёшь, ведь, правда?
- Нет.
- Господи, как я боялся тебя потерять.
Он наконец-то решился поцеловать ЕЁ. И ОНА не исчезла, не растворилась в воздухе.
Это был не сон.
Конец.
