Кирилл.
Он никогда не служил в армии и не был в горячих точках, что несколько странно для сына кадрового военного. Единственным эпизодом в его жизни был детский военно-патриотический лагерь под Берлином. С этого-то лагеря все и началось.
До 17 лет Кирилл с родителями жил в Германии, в Дессау, где командировалась часть отца. Без особых проблем учился в немецкой школе. В совершенстве владел немецким языком, притом, что дома, разрешалось говорить только по-русски. А так же, проявлял невероятную тягу к музыке, столь сильную, что даже кое-кто из знакомых матери, имевших непосредственное отношение к искусству, пророчили ему блестящее будущее большого музыканта.
Но отец, без сомнения хотел видеть в нем военного и только военного. Был против чрезмерного гуманитарного образования. И старался всячески вывести его из-под пагубного влияния матери. Потому как, к 14 годам Кирилл был слишком тонок, слишком восприимчив, слишком музыкален, слишком начитан и слишком воспитан. Все в нем, как считал отец, было слишком, недоставало только серьезности, рациональности, вдумчивости, ответственности и твердости характера. Вот для воспитания этого самого характера, Кир и был отправлен на все лето в военно-патриотический лагерь.
Уезжал он без особого энтузиазма. Вернулся через месяц, не прослушав и половины курса молодого бойца, и само собой, даже не успев задуматься над будущим призванием, которое выбрал для него отец.
Вернувшись домой, Кир не выглядел ни расстроенным, ни подавленным и прибывал в своем всегдашнем веселом расположении духа. Единственной более или менее заметной переменой произошедшей в нем, и ненаблюдаемой ранее, был странный блеск в глазах. Можно подумать, что это было выражение гордости, торжества или превосходства. Хотя, гордиться вообщем-то было нечем. В табеле огромными черными буквами зияла надпись: «к военной службе непригоден».
(Возможно, он не был пригоден для рукопашного боя, или строевого марша. Но зато, проявил незаурядные способности в стрельбе из 30-ти калиберной винтовки с углеродной модификацией и телескопическим прицелом).
Серьезный разговор с отцом не заставил себя долго ждать. Поначалу, на Кирилла обрушился жуткий и невероятный по силе звука, ор, потом, последовало мягкое, но настойчивое внушение. Затем, попытки прояснить жизненные приоритеты сына, и понять чего же он собственно хочет и к чему стремиться.
На все крики и увещевания, Кир давал один и тот же односложный, легкомысленный и ни к чему не обязывающий ответ: «Не знаю, я еще не решил».
- Чего ты хочешь от жизни?
- Не знаю, я еще не решил!
- Кем собираешься стать?
- Не знаю, я еще не решил!
- Ты собираешься поступать в военное училище?
- Не знаю, я еще не решил!
- А куда ты вообще собираешься поступать?
- Не знаю, я еще не решил!
Поступать в военное училище Кир однозначно не собирался.
Школу окончил довольно успешно и тут же сообщил родителям, о своем намерении поступать в Московскую Консерваторию. К тому времени, из Дессау семья перебралась в Калининград.
Отец был не доволен, но спорить не стал. Радости мамы не было предела.
В Консерваторию Кирилл не поступил, и соответственно вернулся домой ни со щитом, а на щите. При этом, выглядел он более радостно, чем, если бы и в самом деле сделался студентом.
Мама в слезах. Друзья, знакомые, преподаватели, которые могли реально оценить его способности и талант, пришли в некоторое замешательство. И недоумевали: «Почему?»
Ответ был до банальности прост: проспал, и лишь по этой причине не явился на экзамен.
(На самом деле, получив очередной заказ, Кир – Ян Кордо, как его теперь звали, должен был незамедлительно вылететь в Барселону. После чего, загоревший и отдохнувший он вернулся в родные пенаты).
В скором времени отца, перевели в Москву и соответственно, все семейство перебралось в столицу.
Полгода, после неудачной попытки поступить в ВУЗ, Кир проболтался без дела, потом уехал в Мюнхен, где остались друзья, якобы продолжить обучение музыке. А в действительности же поступил в Технический Университет. Такого от него, уж совсем никто не ожидал.
Закончив Университет, начал работать в лаборатории, занимающейся новейшими разработками оптического оборудования. Удачно вложив, невесть откуда появившиеся деньги, стал хозяином: «заводов, газет, пароходов», занимающихся разработкой и поставкой оптического оборудования в различные сферы производства и научной деятельности. И наконец, триумфально вернулся на родину уже будучи генеральным директором международной корпорации.
Никто не знал, да и не мог предположить, что уже с 15-ти лет, мальчик умеет стрелять из снайперской винтовки, и не по картонным мишеням, а по живым людям.
Он не испытывал злости или ненависти к тем людям, в которых приходилось стрелять, правда и жалости он к ним тоже не испытывал. Это была всего лишь работа, как любая другая, и ничего больше.
И до 25 лет он получал от нее неподдельное удовольствие. Но удовольствие, даже не от самого процесса, не от выполняемой работы, а скорее от её внешней стороны, тех атрибутов и того антуража, что её сопровождали.
Он ощущал себя, настоящим секретным агентом, шпионом западной разведки, а то и двойным агентом.
Еще бы: молодой человек в темных очках и дорогом черном костюме от Армани. Свободно владеет 3-4 языками. Так, что, любой другой, неизвестный язык звучит для него словно музыка, мотив которой, он с легкостью улавливает. В любом незнакомом городе он прекрасно ориентируется, в любой стране чувствует себя вольготно и уверенно, словно рыба в воде.
Ему нравилось ощущение свободы, сравнимое с чувство полета, когда падаешь с 10 тысяч метров и не знаешь, раскроется ли купол парашюта над головой. Запах пороха, ассоциировался для него, с запахом опасности будоражащим кровь и разум. И он неизменно смешивался с пьянящим ароматом романтики, терпким и свежем, как морской бриз.
По сути, Кир, был совсем еще ребенком, и винтовка была для него, своего рода игрушкой. Чуть больше паровозика от электрической железной дороги, чуть меньше мотоцикла или настоящего взрослого автомобиля. К тому же заказы были настолько редки и сулили столь высокие суммы оплаты, что можно было вполне чувствовать себя свободным человеком, жить нормальной размеренной жизнью, при этом ни в чем себе не отказывая.
В 26-ть, Кир поймал себя на мысли, что презирает людей, постоянно жалующихся на судьбу. Которые все время твердят:
- Ах, если бы у меня была любящая мамочка, я бы никогда не стал плохим мальчиком. Я бы ни за что не пошел грабить и убивать, а честно трудился бы на заводе, от звонка до звонка.
«Какая чушь!» – думал Кирилл.
Он был глубоко убежден, что человек делает себя сам. Сам является хозяином собственной жизни и судьбы. Да, в какой-то мере он в плену у темной сущности, которая ведет его. Но никакие внешние факторы: ни семья, ни полученные воспитание и образование, не способны настолько повлиять на человека, что бы в корне изменить его личность.
Откуда тогда берется злоба, садизм, агрессия, если она изначально не была заложена в натуре конкретного индивида?
И как объяснить, тот факт, что мальчик из благополучной семьи, обласканный вниманием родителей, вдруг становиться наемным убийцей?
Парадокс?!
Или может быть, в какой-то определенный момент это занятие пришлось ему по душе, показалось интересным и неординарным?
Кир не чувствовал своего превосходства или какого-то, почти физического удовольствия от выполняемой работы. Он не возлагал на себя миссию Карающего меча, Божьей десницы, поскольку ничего не знал о своих жертвах. Он не знал в чем их вина. Кто и за что обрекает их на смерть. Ему это было не интересно.
Его учили не видеть в мишени – человека. Не спрашивать себя: Кто он? Сколько ему лет? Чем занимается? Что ел на завтрак? Есть ли у него семья?
Как только начинаешь, задаваться этими вопросами – все! Ты кончился, как профессионал!
Мишень – это мишень! И к ней нельзя, не следует, не имеет смысла испытывать какие-то чувства.
И он не испытывал. Он стрелял. Разбирал винтовку. Опускал её в желоб водосточной трубы, или прятал под листом железа на крыше, зная, что через какое-то время, когда все уляжется, за ней придет специальный человек и заберет. Спокойно спускался по лестнице или на лифте. Выходил из здания. Закуривал сигарету. А дальше, он был волен распоряжаться своим временем, по своему усмотрению. Мог пойти в казино, на пляж, или сразу отправиться в аэропорт и полететь домой. Сутки спустя, Кир получал на свой электронный адрес банковское уведомление о перечисленной сумме, которой он мог воспользоваться в любое удобное время, в любой точке мира – и никаких эмоций!
В 30-ть, Кир уже начал задумываться: «по-моему, это какое-то не нормальное состояние? Ни чувствовать ничего: ни страха, ни жалости, ни сострадания, ни мук совести! Ничего! Совершенно ничего! Может это какое-то психическое заболевание?»
Решил проконсультироваться у психиатра. Но искать врача в Москве не стал, поскольку они, как правило, все друг друга знают. А лишние разговоры, и свидетели в таком деле ни к чему. Поэтому, будучи за границей и покончив с очередным заказом, Кир, тут же прямой дорогой направился к доктору, врачующему души и мозги.
Психиатр принял его как родного, уложил на кожаный диванчик. Кирилл, чувствуя себя слегка не в своей тарелке, поведал, как мог, несколько сумбурно суть дела. Чем еще больше запутал себя и доктора.
- Так вы говорите, что вам нравиться мысленно убивать людей, ну, то есть, в своем воображении. Так сказать, в своей голове?
- Нет, я этого не говорил?
- Так значит, вы получаете удовольствие, наблюдая за сценами насилия, катастрофами, убийствами по телевизору или когда оказываетесь случайным свидетелем?
- Нет.
- Вам нравиться наблюдать за людьми в оптический прицел?
- Не сказал бы.
- А когда вы за ними наблюдаете, вам не хочется кого-нибудь их них убить?
- Нет!
Вообщем, расстались они полюбовно. Доктор попробовал, лишь очень неуверенно предположить, что возможно, проблема Кирилла кроется в недостатке общения и дефиците внимания со стороны близких. И так, очень не навязчиво, посоветовал больше бывать на людях, свободнее общаться с людьми, сближаться, не бояться открывать им свои мысли и чувства.
А Кир в свою очередь, по пути домой, в самолете, только еще крепче задумался:
«Это что же я, от недостатка общения начал полить по людям из винтовки?
Да нет, вроде никогда этим не страдал. У меня всегда было много друзей, родители, музыка, книги, в конце концов.
А что на счет ощущений?
Может, я жестокий и бессердечный человек? Может, у меня вместо сердца кусок льда или булыжник?
Да нет, не жестокий я вовсе, и даже очень ранимый. Помниться, с Алькой в кино ходили, на «Титаник». Так я в месте с ней ревел, как малолеток, в три ручья, пока Лео ди Каприо тонул.
А может, я эгоист и не люблю никого?
Может и эгоист, но совсем чуть-чуть.
И Альку, я люблю, как сумасшедший. В огонь и в воду за нее готов.
Скажет, прыгни в окно с 10-го этажа и лети!
Прыгну и полечу!
Скажет, бросься в бассейн и достань со дна жемчужину!
И достану, даже если никакой жемчужины там и в помине не было...
Во как!
Но что же делать?».
Решил, ничего не делать и меньше думать об этом, что бы не расстраивать себе нервы, понапрасну. Не хватало еще между заказами в маниакальную депрессию впадать.
